Оглавление
Стихи Назыма Хикмета по праву считаются одними из самых важных и обсуждаемых в современной турецкой литературе. Назым родился в богатой и влиятельной семье, но его судьба сложилась драматично: он провел много лет в тюрьмах и был вынужден покинуть Турцию в 1950-х годах.
После изгнания Назым Хикмет жил в Советском Союзе до самой смерти. Великий поэт был известен своими коммунистическими взглядами, что стало причиной запрета его творчества на родине. В свое время он был лишен гражданства из-за приверженности марксистским идеям, однако историческая справедливость восторжествовала: 5 января 2009 года правительство Турции официально вернуло ему гражданство. Как и Халиде Эдип Адывар, он стал символом борьбы и любви к своей стране, несмотря на все испытания.
Наследие поэта живет и сегодня. В 2025 году Турция широко отметила 123-ю годовщину со дня его рождения (15 января) и 62-ю годовщину смерти (3 июня) памятными мероприятиями в Стамбуле, в том числе в Шишли и Бейоглу. Культурный центр Назыма Хикмета (NHKM) продолжает активно популяризировать его творчество, предлагая скидки на книги и организуя театральные постановки.
Великан с голубыми глазами
Сказка о великане, маленькой женщине и жимолости
Он был великаном с голубыми глазами.
Он любил маленькую женщину.
А мечтой женщины был маленький домик,
сад с мраморным фонтаном,
жимолость,
цветущий уют.
Он был великаном и любил как великан.
Его огромные руки были созданы для великих дел,
но он не мог построить то, что она хотела:
домик с дверью, в которую не постучит беда,
мрамор в саду,
жимолость
и тихий покой.
Он был великаном с голубыми глазами.
Он любил маленькую женщину.
Но она была слишком маленькой для его огромной любви.
Женщина устала от огромного пути великана,
она жаждала покоя.
«Прощай!» — сказал голубоглазый великан.
И она ушла под руку с богатым карликом,
в дом с мраморным садом,
где цветет жимолость,
в дом, который открыл ей свою дверь.
Теперь голубоглазый великан понял,
что для любви великанов нет даже могилы:
ни мрамора в саду,
ни жимолости,
в доме, что открыл бы ему дверь.
Ореховое дерево
Я — дерево в парке Гюльхане
Голова моя пенится облаком, внутри меня море,
Я — ореховое дерево в парке Гюльхане,
Узловатое, старое, вздыхающее.
Но ни ты об этом не знаешь, ни полиция.
Я — ореховое дерево в парке Гюльхане.
Мои листья трепещут, как рыба в воде.
Листья мои, как шелковые платки,
Сорви их, вытри слезы, моя роза.
Листья мои — это мои руки, и у меня сто тысяч рук.
Стамбула касаюсь я ста тысячами рук.
Листья мои — это мои глаза, и я смотрю в изумлении.
Я вижу тебя сотней тысяч глаз, о Стамбул.
Листва моя бьется, как сто тысяч сердец.
Я — ореховое дерево в парке Гюльхане.
Но ни ты об этом не знаешь, ни полиция.
Привет рабочему классу
Привет трудящимся Турции!
Привет рабочему классу Турции!
Сердечный привет!
Мир семенам, что дадут всходы!
Будущее в ваших руках,
Дни справедливости, великие дни,
Когда не будет эксплуатации, когда никто не уснет голодным,
Дни хлеба, роз и свободы.
Привет рабочему классу Турции!
Тем, кто с тоской по земле, по знаниям, по труду
Заполняет площади своим голосом,
С тоской по полумесяцу и звезде, что озаряют наш путь.
Привет нашему рабочему классу, который победит врага!
Султанат денег — это тьма фанатиков,
Но мы приветствуем тех, кто победит эту тьму!
Привет рабочему классу Турции!
Сердечный привет!
Мученики (Kuvayı Milliye)
Голос павших
Мученики народных сил,
Пора вставать из могил!
Мученики патриотических сил,
Павшие при Сакарье, Иненю, Афьоне,
И, конечно, при Думлупынаре,
И те, кого пытали в Антепе.
Вы — наши великие корни под землей,
Спящие в крови.
Мученики патриотических сил,
Пока вы спите под землей,
Враг снова зовет,
Нас продают, просыпайтесь!
Мы спим глубоко в земле, вставайте
И разбудите нас!
Разбудите нас!
Мученики народных сил,
Пора вставать из могил!
Твои глаза
Отражение солнца
Твои глаза — это твои глаза.
Придешь ли ты ко мне в тюрьму или в больницу,
Твои глаза всегда наполнены солнцем.
Они как конец мая
В Анталии, как урожай, согретый волшебством.
Твои глаза, твои глаза.
Сколько раз они плакали передо мной.
Твои глаза были обнаженными,
Большими и чистыми, как глаза ребенка,
Но мы не прожили ни дня без солнечного света в них.
Твои глаза — это твои глаза.
Пусть твои глаза видят счастье.
Счастливый, веселый человек,
Умный и совершенный,
В этом мире будет что-то мифическое.
Твои глаза осенью
Похожи на каштаны Бурсы,
Умытые летним дождем,
И на Стамбул в любое время года.
Читайте также: 10 лучших стихотворений поэзии Юнуса Эмре
Твои глаза — твои глаза.
Придет день, моя роза, придет день, когда
Люди станут братьями и сестрами,
Они будут смотреть на мир твоими глазами, мой цветок,
Они будут смотреть твоими глазами.
Тоска
Сто лет ожидания
Прошло сто лет, как я не видел твоего лица.
В моих мыслях — твой образ.
Я не могу забыть твоих глаз.
Сто лет я не касался твоей руки.
Она ждет меня уже сто лет,
Женщина в далеком городе.
Мы были на одной ветке, мы были одной ветвью.
Мы упали с одной ветки.
Разлука длиною в сто лет —
Это целая вечность.
В сумерках я бегу к тебе
Уже сто лет.
Моя любимая
Клятва верности
Любимая, если я солгу тебе,
Пусть язык мой отсохнет,
И я не смогу больше сказать «люблю».
Любимая, если я напишу тебе неправду,
Пусть рука моя высохнет,
И я лишусь счастья обнимать тебя.
Если я солгу, дорогая,
Пусть мои глаза вытекут, как слезы,
И я никогда больше не увижу тебя.
Предатель родины (Vatan Haini)
Ответ на обвинения
«Назым Хикмет продолжает предавать» —
Так писали газеты. «Хикмет сказал: Мы — полуколония американского империализма.
Хикмет все еще предает».
Это напечатали в газете в Анкаре, через три колонки, черными буквами,
Рядом с фотографией американского адмирала,
Смеющегося во весь рот на 66 квадратных сантиметрах.
Америка пожертвовала 120 миллионов лир в наш бюджет.
А Хикмет сказал: «Мы — полуколония американского империализма».
Да, я предатель, если вы — патриоты.
Если родина — это ваши поместья,
Если родина — это то, что у вас в сейфах и чековых книжках,
Если родина умирает от голода,
Если родина дрожит, как собака на морозе, и корчится от малярии летом,
Если пить нашу кровь на ваших фабриках — это родина,
Если патриотизм — это полицейская дубинка,
Если родина — это американские базы, американские бомбы и пушки,
Если родина — это не спастись от вонючей тьмы,
Тогда я предатель.
Пишите большими буквами в три колонки:
Назым Хикмет все еще продолжает свое предательство.
Если бы я был облаком
Морская фантазия
Быть бы мне белым облаком над морем.
Или серебряным кораблем.
Или желтой рыбой в голубом мхе на дне.
Или водорослью.
Нет, ни тем, ни другим, ни третьим.
Я должен быть морем, сын мой,
С его облаками, кораблями, рыбами и водорослями.
Я должен быть всем сразу.
Голубая гавань
Последний причал
Я так устал, капитан, не жди меня.
Пусть кто-нибудь другой ведет судовой журнал.
Вон она, гавань под платанами, Голубая гавань.
Но ты не сможешь отвезти меня в этот порт.
Если вы хотите почувствовать атмосферу моря, о которой писал поэт, аренда яхты в Стамбуле позволит вам увидеть Босфор таким, каким его видел Назым Хикмет в своих мечтах о возвращении домой.
Поэзия Назыма Хикмета остается вечно актуальной, напоминая о важности свободы и любви к родине. Его произведения часто цитируются во время государственных праздников и памятных дат, объединяя поколения.
